1967 году в ростовской районной газете появилась публикация научного сотрудника Ростовского музея В.Пуцко под названием «Из древних ростовских преданий». Во вступлении к публикации автор писал:
«Среди местного населения в былые времена большой популярностью пользовалась легенда, известная под названием «Сказания о братьях-сбродичах» или «Сказки о семи Семионах – родных братьях», которая проникла даже в русские народные сказки».
Предлагаю читателям принять участие в необычном расследовании – расследовании старинного предания, которое я проводил на уроках краеведения, посвященных истории Ростовского края, событиям бурного XV века.
«В Ростовской земле – князь в каждом селе». Это старинную поговорку невольно вспоминаешь сразу, как только начинаешь читать предание:
«У ростовского князя Семена Голенина, по прозванию Ворона, была дочь княжна Феодора, славившаяся по всей округе своей красотой и веселостью. Отец ее не имел сыновей и все заботы прилагал к тому, чтобы найти зятя «породовитее». Свой выбор он остановил на ростовском наместнике князе Василие Юрьевиче Шемяке. Однако вскоре после помолвки князья поссорились в своих счетах из-за родовитости, и отец Феодоры отказал жениху, запретив ему даже переступать порог своего дома. Шемяка уехал в Москву, а Феодору отец тем временем выдал замуж за князя Ивана Брюхатого».
Книга А.А.Титова «Ростовский уезд Ярославской губернии» не только включает в себя большое количество ростовских преданий, но может служить замечательным пособием по их расшифровке, к ней мы опять и обратимся. В конце своей книги Титов поместил «Родословную князей ростовских» со следующим предисловием:
«Настоящая краткая родословная роспись князей ростовских составляет, так сказать, свод из имеющихся у меня под рукою родословных. В ней помещены мною также и сведения, заимствованные из других печатных и письменных источников, местных преданий и проч... Из двадцати княжеских родов, происшедших от святого князя Василько Ростовского, в настоящее время существуют только четыре рода князей Ростовских, бывших владетелей Ростова Великого: князья Щепины, Касаткины, Лобановы и Бычковы... Прилагаем список, по старшинству, родов кн. Ростовских как угасших, так и доныне существующих, с показанием как времени их возникновения, так и времени, в какое они угасли».
Так вот, в этой составленной «по старшинству» родословной князья Голенины-Ростовские, род которых угас в XVI веке, стоят на втором месте. В девятом колене от Василько Ростовского и в восемнадцатом от Рюрика значится князь Федор Иванович Голеня. В девятнадцатом колене от Рюрика указаны князья Голенины Андрей Федорович и Дмитрий Александрович, в двадцатом колене упоминаются князья Голенины: Андрей Андреевич – в монашестве Арсений, инок Иосифо-Волоколамского монастыря; «князь Иван меньшой Андреевич» и, наконец, Семен Андреевич, умерший бездетным. Можно предположить, что именно об этом князе и идет речь в предании. Что же касается его бездетности, то, как следует из предания, он и впрямь мог считать, что у него не было дочери, но об этом ниже.
Впрочем, среди многочисленного рода Голениных мог быть и какой-то другой князь Семен по прозванию Ворона.
Здесь надо сделать одно пояснение – назвать те источники, которыми пользовался А.А.Титов, составляя свою «Родословную». Среди них мы находим «Российскую родословную книгу» П.Долгорукова, «Родословную роспись потомков великого князя Рюрика» Н.Головина, «Родословную книгу князей и дворян Российских и выезжих по Бархатной книге» Миллера и некоторые другие источники, в том числе – «Сведения, заимствованные из трудов Артынова, изданных А.А.Титовым».
Теперь обратимся к описанию вотчины князей Голениных – села Воронино, о котором Титов сообщает следующее:
«Воронино, помещичье село, расположенное на небольшой возвышенности, при прудах, в 21 версте от Ростова; в нем, кроме помещичьей усадьбы, находится 25 дворов, 42 ревизских души и 53 надела... По свидетельству Хлебниковской рукописи, в древности на месте этого села стоял терем волшебницы Коресь, жены полянского князя Полея, и находилось языческое капище бога ветров, жрецы которого предсказывали будущее по внутренностям воронов, приносимых в жертву идолу. Настоящее же свое название это село носит потому, что в начале XV в. это место было вотчиной князя Семена Юрьевича Вороны, которое он и отдал в приданое за своей дочерью (от брака с княгиной Ульяной) княжной Парасковьей, выданной за князя Андрея Федоровича Голубого».
Любопытно, что и здесь, как еще одно свидетельство древних связей Ростовского края с Киевом, упоминается еще один полянский князь.
Но сейчас нам важно другое: что князья Голенины действительно существовали и что cреди них вполне мог быть Семен Голенин по прозванию Ворона, от которого получила название родовая вотчина этих князей – Воронино.
Теперь обратимся к личности жениха – Василия Юрьевича Шемяки. В родословной ростовский князей рода Шемяки нет, поскольку он происходит из галицких князей. Однако эта известная в русской истории личность не раз упоминается в книге А.А.Титова. Первое упоминание – в описании села Воржи, находящегося «в 7-ми верстах от Ростова, на юго-восточном берегу озера Неро и при двух реках: Шестаковке и Паздериной. Кроме того, посреди села находится пруд... Пруд этот носит название Княжна, а в XVI в. речка, вытекающая из него, называлась Княжой».
Далее А.А.Титов ссылается на рукописи А.Я.Артынова и сообщает следующие сведения:
«В XV веке (около 1430 г.) в Ворже стоял терем князя Василия Юрьевича Шемяки (который три раза был правителем Ростова: 1-ый раз в 1428 г., 2-й – в 1430–1435 и 3-й раз – по приходе из Галича в 1462 году), среди княжеских полей, засеянных рожью.
Здесь Шемяка творил разные бесчинства, вследствие чего ручей, на берегу которого стоял терем Шемяки, называется даже и посейчас в народе наложенным Шемякой неблагопристойным прозвищем. У кого в то время пропадала жена или дочь, то обыкновенно говорили отыскивающим: «ищи во ржи княжой!» Недалеко от терема Шемяки находился терем княжны Анны, дочери князя Константина Михайловича Короткина, которую по красоте назвали «Малина». После изгнания из Ростова Шемяки князем Василием Темным, Анна купила землю Шемяки и оcновала поселок, назвав его «Воржи».
Отметим, что в этом сообщении образ избранника Феодоры начисто лишен романтического ореола, и обратимся еще к одному упоминанию Шемяки – в описании деревни Ломы, находящейся неподалеку от Семибратова:
«Ломы, помещичья деревня, при колодцах, в 15 верстах от уездного города; в ней 19 дворов, 66 ревизских душ и то же число наделов; прихода села Гвоздево. По рукописи Хлебникова, на этом месте находилась военная ставка великого князя Василия Васильевича Темного, во время войны его с князем Василием Шемякой-Косым; сюда-то к великому князю пришли два посланных, князья Юрий Иванович Темкин и Юрий Михайлович Касаткин, с известием, что «совершился лом Шемякиной рати и что великие кара ей бе на Красной горе», – в память чего великий князь и назвал это место «Шемякины-Ломы».
Так местное ростовское предание о том, как у старого мужа «увели» молодую жену, уводит нас, при его расследовании, в глубь общерусской истории, когда Ростовский край был ареной кровавой междоусобной войны за великокняжеский престол. Но к этому мы еще вернемся...
Теперь с помощью все той же книги А.А.Титова попытаемся выяснить, кто такой князь Иван Брюхатый. Опять раскрываем «Родословную князей ростовских» и находим Ивана Андреевича Брюхатого в девятом колене от ростовского князя Константина и в восемнадцатом от Рюрика. Никаких дополнительных сведений не имеется, кроме указания, что в девятнадцатом колене был некий князь Иван Иванович Брюхатый, но это сообщение относится к более поздним временам – началу шестнадцатого столетия. Видимо, именно этому князю принадлежала деревня Брюхово, о которой у А.А.Титова сказано:
«Брюхово, деревня казенная и владельческая, при прудах, в 28 верстах от города; в ней 41 двор и 100 ревизских душ, при 91 наделе, прихода села Покровского на Лиге. Место это принадлежало Ивану Ивановичу Пужбольскому-Большому, прозванному Брюхо».
А следом идет деревни Брюхачево:
«Брюхачево, деревня владельческая, при прудах, в 25 верстах от Ростова; 20 дворов и 68 ревизских душ, при 57 наделах; того же прихода. На этом месте стоял терем князя Ивана Андреевича Хохолкова, прозванного «Брюхатым», а внук его, князь Александр Андреевич, разделил эту вотчину между своими сыновьями: Федором, Андреем и Димитрием, а четвертого, Ивана, лишил наследства».
Таким образом, выяснилось, что интересующий нас Иван Брюхатый из рода ростовских князей Хохолковых, о которых А.А.Титов дает в родословной такую информацию:
«Князья Хохолковы-Ростовские (к. XX, угасли в XVI веке), последние представители этого рода казнены Иваном Грозным».
В последующем списке А.А.Титов называет сразу несколько князей этого рода.
Так небольшой отрывок из предания заставил нас углубиться и в общерусскую историю эпохи княжеских междоусобиц, когда на Ростовской земле решалась судьба великокняжеского престола, и в генеалогию сразу нескольких родов ростовских князей, и в местную топонимику, подтверждающую древность истории Ростовского края, ее связь с историей Киевской Руси.
Продолжим знакомство с текстом старинного предания:
«Знатное происхождение князя (Ивана Брюхатого) льстило старому князю (Семену Голенину). Но только замужество не принесло радости Феодоре. Ее муж был стар, имел детей, внуков и правнуков, был некрасив и очень толст, что его очень уродовало. Одолеваемый старческой ревностью, Иван Брюхатый завез молодую жену в свою вотчину, одиноко стоящую на берегу реки Ишни, близ Черного Омута, там, где теперь находится село Демьяны. Для Феодоры настали тоскливые дни. Князь держал жену на замке, под усиленной охраной челяди и под неослабным надзором старой ключницы Мамоновны. А молодая княжна тосковала, сохла и таяла, как свечка».
Селу Демьяны А.А.Титов посвятил несколько страниц, объяснив сначала, что оно представляло собой в то время, когда он издал свою книгу, – в 1885 году:
«Казенное село при реке Ишне, в 3 верстах от Ростова; 18 дворов, 51 ревизская душа и 51 надел. Каменная пятиглавая, в связи с одноярусною колокольнею, церковь во имя Воскресения Христова и Свят. Димитрия Ростовского сооружена прихожанами в 1804 году, а в 1866 году она окружена каменною оградою. Близ настоящей церкви, на северо-восток, приблизительно в 10 саженях, была церковь деревянная, разрушенная по ветхости около 1810 года».
А далее А.А.Титов опять ссылается на сведения, полученные от А.Я.Артынова:
«Относительно возникновения села и происхождения его названия в Хлебниковском летописце мы находим такие данные: будто бы в самой отдаленной древности в этом месте жил ростовский князь Ратобор-Грива, женатый на дочери новгородского князя Избора, а позднее тут стоял терем сподвижника великого князя Святослава Игоревича, богатыря Демьяна-Куденеича (отсюда, будто бы, и самое название села); затем на этом месте стоял терем князя Ивана Андреевича Брюхатого, а когда этот терем перешел к его внуку, князю Ивану Андреевичу Хохолкову, то сгорел от грозы до основания. В церковно-историческом отношении село Демьяны замечательно тем, что здесь в летнее время жил святитель Димитрий Ростовский (1702-1709) и объяснял лучшим ученикам своим слово Божие».
До этого мы находили примеры связи Ростовской земли с Киевом. В сообщении о селе Демьяны обнаружилась и связь с древним Новгородом.
Итак, терем Ивана Брюхатого, в котором произошло главное событие рассматриваемого нами предания, сгорел, его внешний вид уже невозможно восстановить, однако можно с большой долей вероятности сказать, где он находился. Дело в том, что А.А.Титов подробно описывает местоположение дачи Дмитрия Ростовского:
«Место, где была дача святителя, по сие время носит название «Дворец» и сохранилось во всей ясности... Местность, где была дача, находится отдельно от села и имеет вид невысокого холма, с трех сторон окруженного низменным пространством реки Ишни... На этом месте, при копании ям под постройку домов и других хозяйственных строений, крестьяне находили много кирпича, гвоздей и черепицы разной величины, но более – около двух четвертей длины и около вершка толщины, или совершенно плоские, или с одной стороны выгнутые, по виду и плотности как обожженный кирпич».
Можно смело предположить, что именно здесь, на протяжении нескольких веков, находились главные строения села, в том числе и терем Ивана Брюхатого – ведь Титов, по сути, описал внешний вид древнерусской плинфы, из которой строились наиболее важные сооружения: соборы и княжеские дворцы.
Заканчивая описание села Демьяны, Титов сделал следующее замечание: «Из всего вышеприведенного можно, кажется, предположить, что село Демьяны в свое время составляло усадьбу цветущую и, быть может, единственную, лежавшую вблизи древне-славного города Ростова».
Не потому ли и попала именно эта усадьба в старинное предание, что была самой известной в округе? Но вернемся к нашему расследованию и прочитаем очередной отрывок из старинного ростовского предания:
«Возвратился из Москвы Шемяка и, узнав о случившемся, не находил себе места. Желание отомстить за кровную обиду не давало ему покоя. Шемяка обратился за советом к старому, видавшему всякие виды, князю Дмитрию Дмитриевичу Приимкову, который отличался хитростью и умением обделывать темные дела.
Выслушав его, старый князь велел Шемяке не особенно печалиться и пообещал ему достать княжну Феодору».
Итак, появляется новое лицо – князь Дмитрий Дмитриевич из рода Приимковых, которые в составленной А.А.Титовым «Родословной князей ростовских» значатся по старшинству на третьем месте и указывается, что род Приимковых угас в XVIII веке. Что же касается конкретно Дмитрия Дмитриевича Приимкова, то он был потомком Рюрика в 19 колене, потомком ростовского князя Константина – в десятом. Других сведений Титов не приводит, но упоминает его в описании села Приимково:
«Приимково, владельческое село, при р. Которосли и прудах, в 16 верстах от Ростова; в нем 33 двора и 101 ревизская душа, при 102 наделах. Здесь помещается волостное правление и учрежденная в 1874 году сельская школа. Сельская каменная пятиглавая, в связи с колокольнею, церковь построена прихожанами в 1781 году... На месте села Приимкова, говорит предание, была усадьба князя Александра Борисовича (XII в.), внука Юрия Долгорукого; потом она поступила в приданое за дочерью князя Александра, Марией, выданной за князя Симеона Юрьевича; затем, в XIV веке, это место составляло уже вотчину князя Федора Андреевича Щепина-Приимка, которая потом и перешла к его внуку князю Дмитрию Дмитриевичу Приимкову-Третьяку».
Вернемся к преданию:
«Шемяка стал ждать. А Приимков тем временем отправился к семи братьям-сбродичам, жившим в своей вотчине «Сбродичевом тереме» на берегу реки Устье. Сбродичи всем были известны своей силой, удалью, разбоями, умением обмануть всякого, а слава о их подвигах и проделках выходила за пределы Ростовской земли. Старый князь потребовал от братьев добыть для Шемяки княжну Феодору. Сбродичи вызвались помочь князю Василию Шемяке и немедленно приступили к делу».
О «Сбродичевом тереме», о семи братьях и об образовании села Семибраты-Макарово будет рассказано в отдельном разделе, продолжим рассказ о том, как события разворачивались дальше.
«Через несколько дней пять рабочих, собравшихся разными путями в Черный Омут, выпросились в холопских избах на ночлег. Два других сбродича: Рюма-Выжлец и Утиная Лапа – прибыли сюда на лошадях, один под видом купца, другой – его приказчика.
Подкупив Мамоновну, они добились доступа в княжий дворец. Их провели к княгине. Сам старый князь Брюхатый вышел полюбоваться на товары. Желая хоть чем-то утешить тосковавшую жену, князь разрешил ей покупать все, что она захочет, и удалился в свои покои. Княгиня осталась лишь с Мамоновной и сенными девками. В то время, когда купец показывал княгине свои товары, его приказчик гадал сенным девкам, предсказывая им будущее.
Когда княгиня попросила погадать и ей на счастье, знахарь выслал всех из комнаты, а Мамоновне велел стать у двери и крепко зажать уши. А потом тихо сказал княгине:
– Княжна, я и купец из братьев-сбродичей, да и остальные братья все здесь налицо. Мы приехали к тебе от князя Василия Юрьевича с челобитьем. Велено нам сказать тебе, что он больно по тебе соскучился и затомлел. Позволишь – можешь с ним видеться, не позволишь – так мы уйдем.
Княгиня ответила, что на все согласна. Тогда знахарь велел ей сказать мужу, что она скоро подарит ему сына, и что ее мучит страстное желание – откушать мяса дикого вепря, убитого рукой самого князя.
– Когда он поедет на полевание, ты проводи его до вашего городского терема, а уж там мы тебя выручим, – заметил знахарь.
Выслушав это, княгиня сразу повеселела, закупила все товары и одарила ими прислугу. Она была весела, разговорчива и ласкова к постылому мужу. Еще больше обрадовался старый князь Брюхатый, когда она сообщила ему об ожидаемом наследнике. Подарил он ей в вотчину земли по обе стороны реки Нерли и обещал собственноручно убить для нее вепря.
Два дня продолжались княжеские сборы на охоту, а на третий день поезд старого князя двинулся к Ростову. Здесь княгиня, проливая притворные слезы, простилась с мужем.
Князь Иван Брюхатый со своими охотниками три дня провел в напрасных поисках вепря. И только на четвертый день утром они напали на след дикого зверя, которого и убили на берегу озера, близ реки Нерли, на земле, подаренной княгине Феодоре. Удачно завершив охоту, князь поспешил в Ростов.
Между тем, в первую же ночь по отъезде князя на охоту, братья-сбродичи под предводительством Василия Шемяки напали на ростовский терем Вороны. Василий Шемяка увез княгиню в свой потайной терем, что «во ржи» (где стоит теперь село Воржа), а на другой день отправил ее со сбродичами в Галич. Там, в непроходимом лесу, стоял его терем, где он и поселил Феодору, к которой часто потом ездил из Ростова.
Долго искал старый князь Брюхатый свою увезенную из ростовского терема жену, да так и умер, не найдя ее. В Галиче у Феодоры от Шемяки родился сын Юрий, который впоследствии стал вожаком новгородской вольницы. А сама княгиня после смерти Шемяки возвратилась в Ростов и на месте, где когда-то ее муж убил вепря, основала монастырь, который назвала Вепревой пустынью».
На этом В. Пуцко закончил пересказ старинного предания, добавив только: «Такова легенда, с которой связано возникновение названия Вепрева пустынь. Так в жизни поэтическое предание тесно переплелось с исторической действительностью».
С последним замечанием нельзя не согласиться – историческая реальность и поэтический вымысел переплелись здесь в такой клубок, что трудно отделить одно от другого. Нам остается опять заглянуть в книгу А.А.Титова и узнать, как он объясняет происхождение названия Вепрева пустынь. И тут мы вроде бы находим подтверждение событиям, о которых рассказывает старинное предание:
«Вепрева пустынь, казенное село при озере Вепрь и реке Ремже, в 35 верстах от Ростова; в нем 7 дворов, 30 ревизских душ и 15 наделов. В прежнее время на месте этой пустыни стоял мужской монастырь, упраздненный в 1764 году (донесение местного священника). По словам же В.И.Лествицына, здесь был женский монастырь, основанный, по преданию, в XV в. княгиней Приимковой, урожденной Гвоздевой (в монашестве Евпраксия), где она скончалась и погребена... Настоящая каменная одноглавая церковь сооружена в 1822 году... По рукописи, в древности на этом месте будто бы поселился какой-то христианский проповедник, обративший в христианство княгиню Римну, жену князя Мери, за что и был убит вместе с Римной. Название же свое эта местность получила потому, что в XV в. на берегу близ лежащего здесь озера князь Семен Юрьевич Ворона (?!) убил огромного вепря, а в его отсутствие жена его княгиня Феодора была увезена князем Василием Юрьевиче Шемякой; впоследствии времени княгиня Феодора поступила в монашество и основала здесь монастырь, вскоре сгоревший, но возобновленный княжной Ульяной, дочерью князя Феодора Дмитриевича Приимкова, и княгиней Марией, дочерью князя Григория Ивановича Темкина».
Итак, вместо князя Ивана Брюхатого огромного вепря в этом самом месте по А.А.Титову (и здесь явно использовавшего свидетельства А.Я.Артынова, попытавшегося здесь же объяснить и происхождение названия племени меря), убивает князь Семен Юрьевич Ворона, который был не отцом, как следует из предания, а мужем Феодоры. Что это – опечатка или еще одна версия этого события?
Конечно, легче всего сказать, что А.А.Титов просто ошибся и речь идет именно о князе Иване Брюхатом. Но можно предположить и другое – что Семен Юрьевич Ворона упомянут здесь не случайно, что он тоже участвовал в этой злополучной охоте, ставшей предметом и предания, и летописного рассказа, переписанного А.Я.Артыновым и использованного затем А.А.Титовым.
Сейчас уже невозможно выяснить, или предание трансформировалось в летопись, или наоборот – летописное свидетельство превратилось в предание. Но невольно возникает вопрос: почему по поводу этого события возникло и летописное, и устное предания?
Экое происшествие – убийство на охоте вепря! С какой стати на этом месте был возведен монастырь? Да, существовал древний обычай возводить церкви «на крови» – но на крови человеческой. При чем же здесь вепрь? Не скрывается ли за этим фактом другое убийство? Ведь именно в то время, повторяю, в здешних местах шла жестокая междоусобная борьба за великокняжеский престол. Не зашифровано ли в предании событие, прямо связанное с этой кровавой борьбой?
В книге С.А.Козлова и А.М.Анкудиновой «Очерки истории Ярославского края с древнейших времен до конца XV века» (Ярославль, 1997) после сообщения о возвращении в 1434 году на великое княжение Василия II сказано, что на протяжении следующих двух лет Ярославский край становится местом борьбы Василия II с Василием Косым: «Из множества военных столкновений этого двухлетия ярко выделяются два сражения, оказавшие решающее влияние на общий ход борьбы. 6 января 1435 года – битва между Ростовом и Ярославлем на реке Которосли. Дружина Василия Косого разбита, но остатки ее (около 300 воинов) снова собираются в Кашине и под предводительством своего князя продолжают боевые действия... 14 мая 1436 года – на Ростовской земле. По одним сведениям, битва состоялась на реке Черехе в Скорятине, а по другим – в «Ростовском Нализе». Начал сражение Василий Косой. Вероломно нарушив перемирие, он неожиданно напал на лагерь великого князя, однако затем его войско потерпело сокрушительное поражение. Бежавший с поля битвы Василий Косой был схвачен и 21 мая ослеплен в Москве».
В книге «Ростовский уезд Ярославской губернии» А.А.Титов пишет о деревне Ломы: «По рукописи Хлебникова, на этом месте находилась военная ставка великого князя Василия Васильевича Темного, во время войны его с князем Василием Шемякой-Косым; сюда-то к великому князю пришли два посланных, князья Юрий Иванович Темкин и Юрий Михайлович Касаткин, с известием, что «совершился лом Шемякиной рати и что великая кара ей бе на Красной горе», – в память чего великий князь и назвал это место Шемякины-Ломы». Высказывалось предположение что речь идет о битве, происшедшей 6 января 1435 года на реке Которосли, а Красная гора – ныне Карабихская гора («кара бе там» – так объясняется ее название в некоторых источниках). Но непонятно, почему ставка Василия II находилась так далеко от места битвы, почему «лом» рати Василия Шемяки произошел в одном месте, а «Ломами» назвали совсем другое. Вероятнее предположить, что под Ломами произошла вторая битва, состоявшаяся 14 мая 1436 года.
Теперь обратимся к изданной в 1907 году книге П.А.Критского «Наш край. Ярославская губерния – опыт родиноведения», в которой данный период отечественной истории тоже рассматривается в связи с историей Ростовского края:
«В борьбе московского князя Василия Васильевича Темного с галичскими князьями-братьями Василием Юрьевичем Косым и Дмитрием Юрьевичем Шемякою принял участие ярославский князь Александр Федорович, по прозванию Брюхатый, выступивший на стороне Москвы. В 1440 году Василий Косой на судах подошел к Ярославлю с намерением овладеть им. Предупрежденный московским князем, ярославский князь тоже посадил своих воинов на суда, закрыв с Волги вход в Которосль. Ночью сорок воинов Василия Косого на лодках подплыли к стану Брюхатого и похитили его из княжеского шатра вместе с княжной. Только после выплаты огромного выкупа княжеская чета была освобождена.
Во время этой междоусобной борьбы князь Василий Юрьевич Шемяка по повелению московского князя был ослеплен и получил прозвище Косой. После кровопролитных битв возле Углича, сел Скорятино и Николо-Перевоз в Ростовском уезде московский князь и сам был схвачен и тоже ослеплен, получил прозвище Темный. На московское великое княжение сел Дмитрий Шемяка, однако вскоре был свергнут Василием Темным и бежал в Новгород, где был отравлен».
В данном случае нас интересует судьба его брата Василия Юрьевича. Обстоятельства его ослепления после проигранной им битвы, состоявшейся «в Ростовской области», так описывает Н.М.Карамзиным в своей «Истории государства Российского» – в третьей главе под названием «Великий князь Василий Васильевич Темный»:
«Совершилось злодейство, о коем не слыхали в России со второго надесять века: Василий дал повеление ослепить сего брата двоюродного. Чтобы успокоить совесть, он возвратил Шемяке свободу и города удельные. В договорной грамоте, тогда написанной, Шемяка именует старшего брата (Дмитрия. – М.С.) недругом великого князя, обязываясь выдать все его имение, в особенности святые иконы и кресты, еще отцом их из Москвы увезенные; отказывается от Звенигорода, предоставляя себе полюбовно разделить с меньшим братом, Димитрием Красным, другие области наследственные и данные ему великим князем в Угличе и Ржеве. – Несчастный слепец жил после того 12 лет в уединении, как бы забвенный всеми и самыми единокровными братьями. Великий князь будет наказан за свою жестокость, лишенный права жаловаться на подобного ему варвара».
Как видим, русские князья в то время придерживались принципа «око за око, зуб за зуб» не в переносном смысле, а в прямом. При всем сочувствии Карамзина к московскому князю Василию Темному никуда не деться от того факта, что он первым совершил злодеяние, которому позднее был сам подвергнут. Не потому ли в рассматриваемом нами предании о семи братьях-сбродичах образ Василия Юрьевича Шемяки показан сочувственно и таким образом народ как бы восстанавливал историческую справедливость?
И еще одно обстоятельство останавливает на себе внимание – это некоторая схожесть ситуаций, изложенных в предании о похищении Василием Шемякой жены Ивана Брюхатого, и в рассказе П.Критского – о похищении Дмитрием Шемякой ярославского князя Александра Федоровича Брюхатого вместе с женой. Не явилось ли предание поэтическим отзвуком реального исторического события?..
